Неточные совпадения
В
следующий день Соня не приходила, на третий день тоже; он заметил, что
ждет ее с беспокойством.
«Да, это именно объясняющий господин, из тех, что возлагают социальные обязанности». Он
ждал чего-то смешного от этого человека и, в
следующую минуту, — дождался...
И все они казались жидкими, налитыми какой-то мутной влагой; Клим
ждал, что на
следующем шаге некоторые из них упадут и растекутся по улице грязью.
Клим
ждал, что в
следующую минуту они оскорбят друг друга.
Он не помнил, когда она ушла, уснул, точно убитый, и весь
следующий день прожил, как во сне, веря и не веря в то, что было. Он понимал лишь одно: в эту ночь им пережито необыкновенное, неизведанное, но — не то, чего он
ждал, и не так, как представлялось ему. Через несколько таких же бурных ночей он убедился в этом.
Теперь сделаю резюме: ко дню и часу моего выхода после болезни Ламберт стоял на
следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее — одним словом, в этом роде. Тут даже составлен был целый план;
ждали только моей помощи, то есть самого документа.
Но
следующая комнатка, откуда я
ждал ее выхода, спальня, густо отделенная от этой комнаты занавесью, состояла, как оказалось после, буквально из одной кровати.
На
следующий день, когда я проснулся, солнце было уже высоко. Мои спутники напились чаю и
ждали только меня. Быстро я собрал свою постель, взял в карман кусок хлеба и, пока солдаты вьючили мулов, пошел вместе с Дерсу, Чжан Бао и А.И. Мерзляковым к реке Билимбе.
Вечером я сделал распоряжение: на
следующий день Хей-ба-тоу с лодкой должен был перейти на реку Хатоху и там опять
ждать нас, а мы пойдем вверх по реке Холонку до Сихотэ-Алиня и затем по реке Нахтоху спустимся обратно к морю.
На
следующий день, 26 июля, опять дождь. Нельзя разобраться, где кончается туман и где начинаются тучи. Этот мелкий, частый дождь шел подряд трое суток с удивительным постоянством. Терпение наше истощилось. Н.А. Десулави не мог больше
ждать. Отпуск его кончался, и ему надлежало возвратиться в Хабаровск.
Я их и на
следующий год
поджидала, да их, говорят, один здешний охотник из ружья застрелил.
Владимир отправился к Сучку с Ермолаем. Я сказал им, что буду
ждать их у церкви. Рассматривая могилы на кладбище, наткнулся я на почерневшую четырехугольную урну с
следующими надписями: на одной стороне французскими буквами: «Ci gît Théophile Henri, vicomte de Blangy» [Здесь покоится Теофиль Анри, граф Бланжи (фр.).]; на другой: «Под сим камнем погребено тело французского подданного, графа Бланжия; родился 1737, умре 1799 года, всего жития его было 62 года»; на третьей: «Мир его праху», а на четвертой...
На
следующей станции кто-то из его приближенных бросился к его ногам и сказал ему, что он осмелился приостановить исполнение высочайшей воли и
ждет, чтоб он повторил ее.
«Буду
ждать г-на офицера для объяснения до десяти часов утра, — размышлял он на
следующее утро, совершая свой туалет, — а там пусть он меня отыскивает!» Но немецкие люди встают рано: девяти часов еще не пробило, как уже кельнер доложил Санину, что г-н подпоручик (der Herr Seconde Lieutenant) фон Рихтер желает его видеть.
Опоздал, не пришел — пускай сердится: в
следующий раз будет
ждать еще нетерпеливее.
Он закутал голову одеялом и долго лежал молча. Ночь была тихая, словно прислушивалась к чему-то, чего-то
ждала, а мне казалось, что вот в
следующую секунду ударят в колокол и вдруг все в городе забегают, закричат в великом смятении страха.
В действительности же это имеет вид такой, как будто каждая из держав
ждет ежеминутно нападения на себя других, и последствия этого
следующие: всеобщее недоверие и сверхъестественное напряжение правительств превзойти силу других держав.
Михаила Максимовича мало знали в Симбирской губернии, но как «слухом земля полнится», и притом, может быть, он и в отпуску позволял себе кое-какие дебоши, как тогда выражались, да и приезжавший с ним денщик или крепостной лакей, несмотря на строгость своего командира, по секрету кое-что пробалтывал, — то и составилось о нем мнение, которое вполне выражалось
следующими афоризмами, что «майор шутить не любит, что у него ходи по струнке и с тропы не сваливайся, что он солдата не выдаст и, коли можно, покроет, а если попался, так уж помилованья не
жди, что слово его крепко, что если пойдет на ссору, то ему и черт не брат, что он лихой, бедовый, что он гусь лапчатый, зверь полосатый…», [Двумя последними поговорками, несмотря на видимую их неопределенность, русский человек определяет очень много, ярко и понятно для всякого.
В Багрове происходило
следующее: с пятнадцатого сентября Степан Михайлыч считал дни и часы и
ждал каждую минуту нарочного из Уфы, которому велено было скакать день и ночь на переменных; это дело было тогда внове, и Степан Михайлыч его не одобрял, как пустую трату денег и ненужную тревогу для обывателей; он предпочитал езду на своих; но важность и торжественность события заставила его отступить от обычного порядка.
Прошло два дня после возвращения рыбаков. В промежуток этого времени Петр неоднократно готовился приступить к отцу с объяснением, но, встречая всякий раз неблагосклонный взгляд родителя, откладывал почему-то свое намерение до
следующего дня. Наконец он решился выждать водополья, рассчитывая, не без основания, что начало рыбной ловли авось-либо расшевелит отца и сделает его доступнее. То, чего
ждал Петр, не замедлило осуществиться.
Анна Михайловна напрасно
ждала Долинского и утром, и к обеду, и к вечеру. Его не было целый день. На другое утро она написала ему записку и
ждала к вечеру ответа или, лучше сказать, она
ждала самого Долинского. Ожидания были напрасны. Прошел еще целый день — не приходило ни ответа, не бывал и сам Долинский, а по условию, вечером
следующего дня, нужно было выезжать в Россию.
Поговорив с Федотом о возможностях, Жегулев решил на
следующий же день идти в город и проститься: дальше не хочет
ждать смерть и требует поспешности.
— Покончим скорее с формальностями, — сказал фон Корен. — О примирении уже говорили. Теперь еще какая
следующая формальность? Поскорее бы, господа, а то время не
ждет.
Видя, что министр встретил известие спокойно и даже с улыбкой, сообщили и подробности: покушение должно состояться на
следующий день, утром, когда он выедет с докладом; несколько человек террористов, уже выданных провокатором и теперь находящихся под неусыпным наблюдением сыщиков, должны с бомбами и револьверами собраться в час дня у подъезда и
ждать его выхода.
В разорванных, кошмарных картинах этих Артамонов искал и находил себя среди обезумевших от разгула людей, как человека почти незнакомого ему. Человек этот пил насмерть и алчно
ждал, что вот в
следующую минуту начнётся что-то совершенно необыкновенное и самое главное, самое радостное, — или упадёшь куда-то в безграничную тоску, или поднимешься в такую же безграничную радость, навсегда.
Что понравилось, то и выбирай. Ежели загорелось сердце величием России — займись; ежели величие России прискучило — переходи к болгарам или к Якуб-хану. Мечтай беспрепятственно, сочиняй целые передовые статьи — все равно ничего не будет. Если хочешь критиковать — критикуй, если хочешь требовать — требуй. Требуй смело; так прямо и говори: «Долго ли, мол,
ждать?» И если тебе внимают туго, или совсем не внимают, то пригрозись: «Об этом, дескать, мы поговорим в
следующий раз…»
Нетрудно представить себе мое смущение, когда в
следующий раз, при появлении моем в гостиной, Федор Николаевич, поблагодарив меня за исполнение общего желания, прибавил: «Мы
ждем сегодня князя Шаховского и решили прочесть при нем отрывок из его поэмы «Расхищенные шубы».
Лизавета Васильевна машинально взяла ее и развернула: это была записка
следующего содержания: «Приезжайте сегодня: мы вас
ждем.
Тогда и в литературе явится полный, резко и живо очерченный, образ русского Инсарова. И не долго нам
ждать его: за это ручается то лихорадочное мучительное нетерпение, с которым мы ожидаем его появления в жизни. Он необходим для нас, без него вся наша жизнь идет как-то не в зачет, и каждый день ничего не значит сам по себе, а служит только кануном другого дня. Придет же он, наконец, этот день! И, во всяком случае, канун недалек от
следующего за ним дня: всего-то какая-нибудь ночь разделяет их!..
Но писать мне на этот раз не приходилось: почта пробежала вчера, проезжающих не было, и до
следующей почты у титаринцев времени было слишком много, чтобы испытать наше терпение. Оставалось сидеть в избе, бродить с тоской по берегу Лены и
ждать счастливого случая.
И в первый раз это будущее глянуло на меня зловеще и мрачно. Некоторое время я ходил совершенно растерянный, подавленный громадностью той ответственности, которая
ждала меня в будущем. И везде я теперь находил свидетельства того, как во всех отношениях велика эта ответственность. Случайно мне попался номер «Новостей терапии», и в нем я прочел
следующее...
Да, я вспомнил все, но мне было безразлично, что говорил и что будет говорить Магнус: я
ждал Марию. Вот как сильна была моя любовь! Почему-то глядя в сторону и отбивая такт ладонью по столу, Магнус медленно и словно неохотно произнес
следующее...
Лелька была ловкая на руки. Не так страшно оказалось и не так трудно работать на конвейере. Она скоро обучилась всем нехитрым операциям сборки галоши. Ее сняли с «номеров» и посадили на конвейер начинающих. На бордюр. Из чувства спорта, из желания достигнуть совершенства Лелька все силы вкладывала в работу. Скоро она обогнала соработниц в быстроте исполнения своей операции. Торжествующе сложив руки на кожаном нагруднике, Лелька
ждала, пока к ней подплывет на ленте
следующая колодка.
Последний утром
следующего дня не заставил себя
ждать.